Управляющий директор ГК «Алор» Сергей Хестанов - 20.08.14
20.08.14 15:12 Управляющий директор ГК «Алор» Сергей Хестанов о ситуации на финансовых рынках
Верников: Сергей, добрый день!
Хестанов: Здравствуйте!
В: Хотелось бы спросить. Мы с Вами встречались, Вы говорили, что ничего хорошего наш финансовый не ждет, и что обороты упадут в два раза. Может быть даже хуже. Ну в общем, тренд и тренд надолго.
Х: К сожалению, этот прогноз в основном оправдался, хотя, конечно, оправдался. Хотя, конечно, обороты упали не в два раза, но вместе с тем по итогам прошлого года, если мерить от конференции НАУФОР, ну, по-моему, процентов на 20. Сейчас, наверное, даже чуть больше. Причем самое печальное не только в падении оборотов, которые в общем-то терпимы. Печальное в том, что интерес многих серьезных инвесторов к российскому рынку заметно снизился. То есть доля тех инвесторов, которые покупают наши бумаги в серьез и надолго, заметно снизилась. Падают фри-флоты, бумаги оседают в компаниях либо близких к акционерам, либо близких к так называемым госбанкам. Соответственно, происходит уже то, что было на рынке, кто помнит, что было в период 1998-1999 и до 2002 года. То есть рынок вернулся примерно туда. В числе прочего заметно падает интерес к рынку частных инвесторов, соответственно заметно падают доходы брокеров. Часть брокеров уходит с рынка. Я хорошо помню историю 1999-2000 годов: в чем-то, на новом уровне развития эта эпоха повторяется.
В: Есть ли какой-то выход, учитывая то, что государство показало, что ему абсолютно все равно на финансовое образование граждан?
Х: Очень хорошо сказал один из представителей наших регулирующих органов, что у государства просто пропал интерес к демонстрации капитализаций компаний. Как следствие значительно снизился интерес к фондовому рынку, происходит деструктивная реформа пенсионной системы. Соответственно, негосударственные пенсионные фонды, которые в общем-то одни из участников рынка в лучшем случае просто сойдут с рынка, в худшем случае совсем исчезнут. Соответственно, все эти процессы неизбежно приводят к тому, что фондовый рынок, с одной стороны, становится более сложным для профессиональных участников (для тех же брокеров, депозитариев), которым гораздо сложнее заработать на этом рынке. С другой стороны, как следствие падает интерес и у частных инвесторов.
В: Какое-то у нас очень пессимистичное интервью. Нет света в конце тоннеля.
Х: Если говорить о фондовом рынке, всегда гораздо лучше ошибиться в пессимистичную сторону, чем в оптимистичную. Потому что ошибка в сторону пессимизма приводит к тому, что человек недозарабатывает деньги – это, конечно, грустно, но не смертельно. Ошибка в сторону оптимизма, как правило, кончается очень большими потерями.
В: Сейчас экономика России находится не в самом лучшем состоянии. Как-то возможен резкий рост капитализации фондового рынка в такой ситуации.
Х: Теоретически на рынке все возможно.
В: Как вы смотрите на рынок? Не с точки зрения сегодняшнего или завтрашнего дня, а более глобально я имею в виду.
Х: Если посмотреть на горизонте 2-3 года; ну просто на год с учетом тех трудных плохопредсказуемых процессов в основном политического характера, которые влияют на рынок, прогнозировать вообще что-то сложно. А если посмотреть на года два-три, то видно четкое начало
Можно сказать, что давно прошло то время, когда практически все вокруг считали, что принцип мобилизационного сценария – отгораживания от внешнего мира. Сценария, когда весь внешний мир (или большая его часть) воспринимается как часть врагов или противников. Такая обстановка, естественно не способствует развитию фондового рынка. Естественно, фондовый рынок никуда не исчезнет. Не так давно одна моя знакомая, которая специализируется на экономической истории, поведала мне такой интересный факт, что , оказывается, в Третьем Рейхе фондовый рынок функционировал до конца 1944 года. Там существовало три брокера, каждый день они осуществляли одну сделку, но теме не менее, формально, рынок функционировал. На мой вопрос, зачем он в таком виде был нужен, ответ был очень интересен. Существовала нейтральная Швеция, которая вела торговлю с Германией, и для некоторых фирм было важно наличие признаваемых котировок – в числе прочего фондовый рынок обеспечивает экономику так называемых признаваемых котировок. Для этого формально функционировала биржа, было три брокера, несколько сделок в день они осуществляли, поэтому рынок формально был, но назвать такой рынок рынком можно было назвать очень условно.
В: Интересные вы параллели проводите, интересные.
Х: Когда я эту параллель провел на инвестиционной конференции, то секунд на 40 была немая сцена, как в «Ревизоре». А некоторые представители уважаемых контролирующих органов просто побелели. И из записи материалов конференции, которая там велась, этот фрагмент был вырезан.
В: Вырежем тоже эту запись – раз контролирующие органы против.
Х: Но тем не менее, я всего лишь привел исторический факт, причем я очень политкорректно воздержался от любых трактовок. Причем факт документально подтвержденный.
В: Так вот наш рынок. Мы отгораживаемся, сценарий изоляционный, но тем менее сценарий, но тем не менее люди, которые здесь остались, продолжают зарабатывать, с большим или меньшим успехом.
Х: Абсолютно верно. Дело в том, что рынок никуда не исчезнет, по крайней мере в ближайшем будущем. И действительно рынок как инструмент заработка останется. Проблема в том, что снизится ликвидность; стратегии, чувствительные к ликвидности, для достаточно крупных участников рынка, будут вообще не применимы либо потребуют существенных модификаций. Кроме того, достаточно большие опасения внушают следующие соображения. Одним из следствий мобилизационного сценария является возможное ужесточение валютного контроля. Сейчас уже многие забыли, что это такое. Тем не менее, до 2005 года при любых транзакциях за рубеж было необходимо информировать компетентные органы (если вы осуществляли платеж через банк), повстречаться со специалистом валютного контроля банка и зависимости от политики конкретного финансового учреждения, заполнить какую-то анкету. Иногда эта анкетка был простенькой и никто особенно к ней не придирался, иногда это был монструозный опросный лист, а потом следовала беседа, как будто оправдываешься перед следователем. Я не исключаю, что в случае развития сценария по пессимистическому образцу, в силу сильного оттока капитала, что, возможно, валютный контроль будет возрожден. Если это произойдет, это практически поставит крест на торговле на зарубежных площадках. Что, собственно говоря, уже вызывает беспокойство некоторых консервативных клиентов.
В: В помещении, где мы находимся, за стенкой есть портрет Элвиса Марламова, управляющего. Он написал вчера в блоге написал, что через две недели будет хорошо, что армия «Новороссии» разгромит армию Украины – может быть звучит утрированно, в общем нанесет поражение армии Украины, и рынок выйдет на какие-то принципиально новые уровни. А аналитики, которые пишут про санкции, будут посрамлены.
Х: Я принципиально очень политкорретный человек. Поэтому я воздержусь от любых комментариев на тему военных действий. Но вместе с тем, описанный сценарий выглядит как излишне пессимистичный. Вероятность его реализации настолько мала, что это даже трудно оценивать. Проблема в том, что отношение мирового сообщества к конфликту вокруг Украины очень отрицательное. Более того, значительная часть российских граждан, в силу того, что не просматривает зарубежную прессу, имеет несколько искаженное представление о том, как мировое сообщество к этому относится. Очень показательным является тот факт, что во время голосования в ООН даже Китай не поддержал нас в той резолюции, которую мы предлагали. Поэтому я был бы очень острожен в подобных оценках. К сожалению, с точки зрения рынка, то, что происходит (я воздерживаюсь от любых политических оценок) очень и очень деструктивно. Потому что, с точки зрения международных инвесторов, так называемые страновые риски сильно растут. Причем эти риски недооцениваются большей частью российских граждан, да и инвесторами тоже. Конечно, дай бог, чтобы эти риски не реализовались. Потому что одно из свойств риска заключается в том, что он может реализоваться, а может и не реализоваться. История знает множество примеров, когда очень вероятные события не происходили и, наоборот, когда очень маловероятные события случались – пресловутый «черный лебедь». Мне кажется, такого рода прогнозы делать очень преждевременно.
В: Я вас понял, что на рынке можно ожидать чего угодно, но фронтальный рост российского рынка – он маловероятен в ближайшее время.
Х: Я оцениваю вероятность мощного, устойчивого роста намного меньше одного процента. В конце концов на рынке может произойти все, что угодно. Прецедентов и внезапных ростов, и внезапных падений сколько угодно. Если говорить не о рынке, а об отдельной бумаге, то я прекрасно помню, когда акции «Мосэнерго» (в то время голубой фишки) взлетела с 1,98 на 10 рублей и на некоторое время превысила капитализацию всей РАО ЕЭС России, что было явно противоразумно. Но тем не менее, те, кто успел ее вовремя купить шикарно заработали. У меня один из друзей за несколько дней заработал очень и очень серьезно. Но это мало реальное событие, такое случается не каждый год, а правильнее сказать не каждое десятилетие. Поэтому полностью отрицать такой прогноз нельзя, но и строить всерьез на нем какие-то расчеты, мне кажется, достаточно рискованно.
В: Спасибо большое, Сергей.
Х: Спасибо.